В брянской глубинке нашли мёртвые души и свиные рыла

Жительница Дятьковского района Брянской области Нелли Гришина пришла к выводу, что глубинка не изменилась со времен Гоголя и Салтыкова-Щедрина – те же свиные рыла и мёртвые души.

Гляну я утром из  окошка своего уединения на мир вокруг и радуюсь: «Как прекрасен этот мир, посмотри!» А новости посмотрю и прихожу в отчаяние: люди, что ж вы делаете? Когда ж это безумие кончится? Этот прекрасный мир испорчен людьми, как зрелое  наливное яблочко червяком. А в провинции яблочки наливные все до одного червями съедены и заменены ими же, вездесущими червями,  на муляжи наливных яблочек. Кто не в курсе, глянет издали: висят яблочки, глаз радуют со страниц покорных районных газет, по местному ТВ красуются, блестят, создают видимость красоты и благополучия. Всё красиво, все сыты, жизнь бьёт ключом дальше некуда. А работы людям нет. Червям до этого дела нет. Они доедают припасённые яблочки, жрут, за щёки набивают, тырят в закрома. Кто им помешает? Никто. Они здесь всё. У них здесь все свои. Кланы. Червивые. Рождённые ползать. Они к себе никого не подпустят из чужаков. Из клана в клан переползают, размножаются продуманно, кланово, чтоб все свои вокруг. Пропихивают своих повыше, подсаживают, тужатся, пыжатся, лестницы приставляют, парашюты пристёгивают. А то яблочки провинциальные закончатся – с голоду сдохнут же. А повыше больше яблочек, жри не хочу. Одна напасть у них, червей. Летает на садом воробей, маленький да шустрый, хватает нерасторопных червей поперёк туловища и уносит в неведомые дали безвозвратно. Кто не спрятался, он не виноват. И прячутся червяки искусно, маскируются под орлов, пиджаки одинаковые надевают, галстуки, в иномарках одинаковых ездят, все одинаковые, как горох, все как на подбор. Держатся друг за друга крепко, скованы одной провинциальной цепью, не разорвать. Сбиваются в кучу, чтоб воробей не склевал.

В Ярославской тюрьме 20 штук таких червяков издевались над заключённым, изгалялись как хотели, что им только в их червивую душу ни затесалось, всё и творили. Но неувязочка вышла, в инет кто-то их развлечение выставил на всеобщее обозрение. Теперь суетятся, выкручиваются, бесовское отродье, ищут спасения. Смешно звучит, но даже  в тюрьму работать идут только свои, чужих не берут. Пусть дебилы, пусть придурки, но свои. А тюрьма кормит неплохо. Хлебное место. Можно пытать заключённых, разнообразить свой червивый досуг, пока воробей дремлет.

Все хлебные места у них, клановых червяков. Расплодились немерено, а люди мрут как мухи, люди цепляются за каждую возможность выжить в их червивом мире, но червей не проведёшь, им люди мешают, под ногами путаются, отчётность портят. Орлы сюда не долетают с проверками, их на полпути перехватывают, путь им прокладывают хитроумный, по потёмкинским деревням, как иголку стогом сена красивыми отчётами закидывают. Имитируют работу. В клювик орлам манны небесной кладут как бы ненароком, как бы само собой, а орлы наивные и доверчивые, летят себе на свои вершины, радуются, несут добрую весть на самый верхний верх, что всё тут внизу путём, как и предполагалось.

В маленьком городишке один человек открыл кафе, захотел домашней едой народ кормить, как раньше в советских столовых было. Денег вложил тучу, сил потратил на всякие утрясения и собирание подписей море. Народ обрадовался, потянулся обедать, дело пошло. И тут черви  пошли в атаку. Что-то они то ли не поделили промеж собой, то ли кто не с той ноги встал, то ли жаба задавила кого из контролирующих червяков, но кафе приказали закрыть, убрать и место веником подмести, чтоб как раньше было, чтоб ничего на этом месте не было. А человеку хоть вешайся теперь. И кому пожаловаться? Везде они сидят, черви, поглядывают, где б чего отхватить что плохо лежит и к полу намертво не прикручено.

И самое печальное: меня покинула надежда на перемены. Провинция не меняется со времён Салтыкова-Щедрина, Некрасова, Пушкина, Гоголя:  те же Чичиковы, Плюшкины, Хлестаковы, городничие, свадебные генералы, мёртвые души, свиные рыла. И покорный народ.