Брянские энтузиасты создали уникальный музей ламповой радиотехники

Этого музея нет, но он есть. Его нет в перечне Министерства культуры, но он существует в Брянске на Гражданской улице и стал музеем одной идеи. Одной страсти, но пламенной. Его создали Ефим и Анна Ванчуговы. О музее рассказала «Брянская учительская газета».

В магазин музыкальной техники заходят не только меломаны и участники групп и ансамблей. Начинающий гитарист пытается подобрать себе инструмент. Точнее, его, сомневающегося, привели сюда родители. Отец напористо повторяет:

– Ты точно будешь заниматься? Нет, мне не жалко отдать за гитару деньги, но ты точно будешь заниматься?

– Послушайте, – мягко вмешивается один из продавцов, – нельзя отнимать надежду. Если во всем сомневаться, то ни к чему нельзя приступать. Так можно сказать про любого: зачем ему покупать скрипку, если мальчик вырастет и может стать наркоманом?

В магазине – философы. Почему они здесь собрались? Да потому что волны здесь особые. Как и атмосфера.

У Ефима на столе стоит старый телефон. Не древний, но директорский, как его называли. Такие устанавливали в приемных важных руководителей в советские времена. На диске – герб СССР. Несколько кнопок, с помощью которых можно было беседовать с теми, кто звонил, или удерживать их на связи. Функция удержания была еще в стародавние времена, а не появилась сейчас, когда бал правят сотовые телефоны. Старый аппарат стал лишь потише, так как новые сети не дают нужного тока, но все работает, все как у секретаря обкома КПСС сорок лет назад.

Ефим о телефоне знает все, но настоящее его хозяйство расположено за перегородкой, где посетителей встречают радиоламповые сокровища – десятки приемников самой разной наружности. Объединяет их одно – солидный возраст. 

Музей радиотехники начали создавать в 2011 году. К нему закономерно привело увлечение Ефима старыми приемниками. Первый из них – «Ригонда 102» – он восстановил в то время, когда был школьником. В доме прибавлялось приемников. Они вызывали тем больший интерес, что были разноликими, а обилие дерева корпусов оживляло их. Нынешний пластик обезличивает даже разнообразный дизайн. По словам Ефима, когда собралось около 20 экспонатов, стало ясно, что уже не остановиться – началась бурная собирательная деятельность. 

Поначалу решили просто провести выставку, но потом поняли, что она должна стать основой музея. Как таковой он открылся  в июле 2014 года, продолжая пополняться новыми экспонатами. При этом музей стал и мастерской, так как многие приемники нужно восстанавливать.

– Это бывает непросто, – рассказывает Ефим. – Некоторые сами подсказывают решения, а некоторые кусаются. В прямом смысле. Вот этот аппарат несколько раз ударил меня током. Я пока отставил его в сторону – нужно собраться с мыслями. Пускай и он соберется.

К началу 2017 года в музее с его запасником и «малым» составом набралось уже 80 единиц техники. Все приемники исключительно ламповой конструкции, произвели их и за рубежом, и на советских заводах с 1938 по 1992 годы XX века. Ефим так описал первый этап музейного подвига: «Теперь мы с женой пытаемся вывести мою коллекцию в народные массы и потихоньку на энтузиазме и при помощи моих начальников и коллег создаем Брянский музей радио. Началось все с того, что я задумал организовать выставку на три дня, но она переросла в постоянную экспозицию. Перед выставкой для меня стали потрясением итоги инвентаризации своей коллекции: 168 единиц. Естественно, всего, то есть это и дублеры, и доноры, и оригиналы. Из них в помещение будущего музея влезли 40, потом добавилось еще 10 единиц. Работа идет постоянная, но очень неторопливая, потому как каждое действие требует и финансовых вливаний, и временных. Времени тоже не очень много. Но все идет и, думаю, останавливаться не собирается».

Теперь в музее на втором этаже, где расположился музыкальный салон, явно тесно. Но интересно. Однако этот брянский музей отличается тем, что основатель от него уже неотделим. Ефим стал и историком, и экскурсоводом и даже пропагандистом советских достижений:

– Многое из такой техники погибло в девяностые годы. Наступило помутнение разума, все советское стало сразу плохим, некрасивым, хотя раньше люди ценили и уважали эти вещи. Но все  перевернулось, многое порушили. Понимаю те случаи, когда человек  мог на помойку вынести старый приемник, который свое отслужил, но были ведь военные штучные изделия. И их тоже на металл пустили.

Военные изделия в музее тоже представлены – например, огромная лампа, которая использовалась в аппаратуре станции под Карачевом. Впрочем, многие приемники тоже имеют военное происхождение или даже слышали речи Гитлера. Как, например, «Блаупункт» 1938 года выпуска.

– Истинный ариец, – шутит Ефим Ванчугов. – К раритетам можно отнести и «Филипс». Его выпускали не только в Германии, но также  в Чехословакии, Нидерландах. Немцы во время войны называли его из–за формы краюшкой хлеба. А вот приемник 1941 года выпуска, он пережил блокаду Ленинграда. Из семьи изымался, потом его вернули. Он внутри исписан весь: кто владелец, по какому адресу проживал. Порядок был такой. У жителей блокадного Ленинграда изымали любые приемники, чтобы нельзя было слышать пропаганду врага. 

По некоторым экземплярам можно проследить распространение технологий. Минский завод освоил еще до войны производство одного из приемников, но он был копией польского, а поляки сделали его по подобию американского. Но после войны, говорит Ефим, советские инженеры, получив багаж знаний, создали «вещи намного более серьезные»:

– И эти аппараты не могли быть повторены за границей.

Почти все приемники в музее работают. Кнопка нажимается – и начинает звучать речь. Она кажется более мягкой по сравнению со звучанием нынешних аппаратов. Может, потому, что вокруг музейное умиротворение. Старый «Блаупункт» тоже подает признаки жизни, но одна из его ламп перегорела, а таких нет даже в Германии – она с каким-то хитрым цоколем. Использовать же нашу лампу недопустимо, так как приемник сразу потеряет свою ценность. Потому – «как есть».

С некоторых пор громкоговоритель «колокольчик» знаком даже молодому поколения брянцев. Когда-то такие украшали столбы посреди деревень и на площадях городов и поселков. Теперь серые алюминиевые колокольчики увидеть можно лишь иногда. Поскольку у Ефима они есть, власти постоянно обращаются к нему накануне 9 Мая:

– Я сам выходил, наш «колокольчик» на площади около универмага кричит будь здоров. А вообще отсюда, из музея, практические ничего не выезжает. Дело в том, что все вещи капризные, боятся вибрации. Но у нас есть «малый состав», вот эта аппаратура может прокатиться недалеко. 

В музее собраны двойные экземпляры приемников, есть представитель самой массовой серии, которую выпускали в шестидесятые годы прошлого века. По словам Ефима, рижских «Ригонд» наклепали больше миллиона. Но ранние экземпляры все же отличаются от более поздних некоторыми деталями. Такие приемники нужно выставлять рядом, чтобы проследить эволюцию, но места, к сожалению, в комнате уже не хватает. При всем том даже теперь у многих возникает желание покопаться в интернете, чтобы узнать, как развивалась радиопромышленность, а стало быть, какими путями шла страна. Особенно горят глаза у школьников, которые приходят в музей. Для них все здесь представленное – настоящее путешествие.

Некоторые дублеры Ефим обменивает, другие держит пока в запасниках. Продает свои сокровища редко, да и не заработаешь на них. Но есть экземпляры очень редкие – «Мир», «Минск». За ними может приехать любой коллекционер из Москвы или другого города – взять в охапку и увезти  собой. Такие приемники были штучными, хотя иногда предлагались и дешевые их варианты, которые могли купить обычные советские граждане. Заводы выпускали некоторые аппараты в виде конструктора. В музее есть два «Мира», которые вообще никогда не продавались – они дарились. История одного из них неведома, хотя, скорее всего, его подарили кому-то за заслуги перед государством. Одну радиолу Ефим приобрел у подводника, который жил на улице Куйбышева:

– Он сходил в важный поход, ему партия подарила вещь. На тот момент цена приемника была космическая. В конце пятидесятых годов, когда они производились, в Китай отправили 10 штук. На них и сейчас можно любоваться. «Блаупункт» помнит речи Гитлера, но он дитя мирного времени, то есть был произведен до войны. А однажды попался выпущенный  в 1942 году итальянский приемник, он сейчас не техобслуживании. Так вот, на задней стенке изображена птица. Италия ведь была фашисткой страной, потому и вещь такая. Пришел ко мне человек, говорит: «Я увлекался по молодости – забери, чтобы не пропал. Сейчас не только я коллекционеров нахожу, но и меня находят. Раньше было много вещей, а сейчас мало.

Радиоприемники – это детальная история советской промышленности. Она порой удивляла. Например, аппарат «Нева» выпускал Ленинградский завод металлоизделий, который вроде бы не имел никакого отношения к электронике, а изготавливал строительные леса. Один приемник нашли в глухой деревне за Уралом в заброшенном доме. 

– Нужен тебе? – спросил знакомый.

– Да, нужен, – ответил Ефим Ванчугов. 

Доставляли драгоценность перекладными, но довезли в целости и сохранности. Таких историй множество. Часто после приобретений требуется много часов на то, чтобы воззвать к жизни ветхие аппараты, которые уже давно были не только списаны, но и забыты. Теперь же они стоят гвардейским рядом, причем могут безукоризненно говорить и по-русски, и по-немецки, и по-польски. Коллекция растет, описывается, превращаясь в древо просвещения. Ефим Ванчугов, рассказывая о том или ином экземпляре, то и дело отвлекается на исторические детали, не имеющие отношения к радиотехнике. Эта закономерность касается всех увлеченных людей. 

По словам Ефима Ванчугова, музей работает только на энтузиазме своих создателей и их друзей, которые понимают, что прибыли из этого дела не извлечь. Никаких субсидий государства или деньги благотворителей не получают, вход в музей открыт для всех. Впрочем, не исключено, что когда-нибудь им заинтересуются и власти, ведь здесь работают настоящие просветители, которым дорога история родной страны.

Фото: Ефим Ванчугов среди своих сокровищ; достопочтенные экземпляры