Свою позорную историю брянское правосудие стало писать с оправдания убийцы  

Брянские истории

Выпустив на свободу убийцу брянского милиционера, присяжные заседатели пришли в прокуратуру с покаянными заявлениями.

За всю историю брянской фемиды такого скандала, о котором рассказала газета «Труд», еще не было. Только  два дела  успели рассмотреть в Брянском областном суде присяжные, и уже  половина города заклокотали: спасите нас от такого правосудия.

Даже сам Александр Хахулин, обвинявшийся в убийстве милиционера Виктора Елисеева, просил лишь о снисхождении, а не оправдании. Дело-то прозрачное. Тридцатилетний забияка из поселка Жуковка и прежде попадался на глаза местным гаишникам в нетрезвом виде. Под Новый год его «Москвич» снова тормознули. Водитель был весел и задирист, несмотря на то, что предъявил просроченное удостоверение, а машина не прошла техосмотр. Врач установил опьянение разгулявшегося шабашника, вернувшегося накануне с хорошими деньгами из Москвы. Несколько административных протоколов лишь разозлили Хахулина. Поблуждав по улицам райцентра, он в одиннадцать вечера снова очутился возле машины, в которой сидели обидчики − инспекторы ДПС Петр Фатеев и Виктор Елисеев. Постучал по стеклу и потребовал водительское удостоверение. Ему пригрозили «мойкой». 

– Везите! 

На заднем  сиденье «семерки» и случилось кровопролитие. Виктор Елисеев лишь успел крикнуть напарнику, что у Хахулина нож, и стал оседать. Чудом остался жив второй милиционер, на шее которого остался порез. Елисеева доставил в больницу на своей машине местный житель Леонид Шилов, голову стонавшего раненого держала на руках дочь водителя. Спасти тридцатилетнего милиционера не удалось – удар пришелся в сердце.

Хахулин попросил, чтобы его судьбу решили присяжные.  Для него это была рулетка, но он считал себя удачливым, и, как оказалось, не напрасно. В убийстве он не мог  не признаться, слишком уж очевидны были доказательства, однако знал, чем тронуть душу обывателей. Вместе с защитником он решили сыграть на чувствах разношерстного судейства, куда попали  и кухарки, и пенсионеры, и воспитатели. Подсудимый рвал рубаху на груди: не он пылал пьяной злобой,  а милиционеры, которые будто бы избивали его и требовали деньги. Кто не сталкивался с гаишниками или хамоватыми  типами в погонах? Тогда всех изрядно убедили в том, что МВД стало сборищем оборотней, потому хахулинский расчет на бытовую неприязнь к милиции оправдался вполне. Присяжные забыли о самом убийстве, они принялись отыскивать противоречия в материалах предварительного следствия, будто мстя всей правоохранительной системе.

– Они принялись оспаривать квалификацию преступления, обсуждать статьи уголовного кодекса, хотя это не компетенция присяжных. В итоге попросту запутались и упустили главное: был убит человек, – пояснял начальник отдела прокуратуры Брянской области Сергей Гильдиков. 

Дав ответ на несколько вопросов, заседатели и не поняли, что произошло, когда клетку отворили и из нее вышел оправданный убийца. По словам работников прокуратуры, он вскорости закатил пир горой, на котором восславил новое судейство. Потрясение испытали все, кто имел отношение к этой истории или был наслышан  о ней, не говоря уже о родственниках погибшего милиционера и его сослуживцах. К той поре как раз подоспел президентский указ о посмертном награждении Виктора Елисеева медалью «За отличие в службе по охране общественного порядка»…. 

А среди юристов разгорелись нешуточные споры. Что пришло к нам вместе с  присяжными – судейская справедливость «по наитию», основанная на непосредственном чувстве выхваченных с улицы людей, или суд толпы?

– Намнения разделились, – сокрушался заместитель председателя Брянского областного суда Виктор Шматков. – Одни мои коллеги − за участие присяжных, другие − против. Судьям, конечно, работать теперь легче, ведь они не несут никакой ответственности за решение присяжных. В некоторых развитых странах, однако, от суда присяжных отказываются.

Однако Сергея Гильдикова и его коллег из прокуратуры скандальный процесс еще больше убедил в том, что суды присяжных – опасная архаика: 

– В одном из процессов, на вопрос, имел ли подсудимый ли интимную связь с потерпевшей, присяжные ответили отрицательно, а на второй вопрос: «Было ли эта связь насильственной?» – сказали «Да». И это не единственный абсурд. Могу выразить мнение всей прокуратуры и милиции: не готова наша страна к суду присяжных,  да и не нужно ей повторять то, что мы испытали еще сто лет назад. Армию требуем профессиональную, а вот судить, оказывается, может человек, которого из списка выбрал компьютер. Кто он? Действительно ли не имеет судимости, как утверждает? После приговора это уже поздно выяснять. У нас народ склонен к доброте, он всегда жалеет того, кто столкнулся с властью, а этот благожелательный настрой может сыграть злую шутку. Просто представьте, что аппендицит вам будет вырезать не хирург, а дворник…

Судьи на эти возражения приводили примеры мудрости присяжных: вот в Орле оправдали того, кого мы, профессионалы в мантии, скорее всего, отправили б на нары. Но мудрость может и опоздать. Нескольким присяжным, выпустившим из клетки Хахулина, не спалось после приговора.  В конце концов,  родным ведь тоже пришлось объяснять, почему теперь можно безнаказанно убивать милиционеров. Зная, что областная прокуратура внесла кассационное  представление в Верховный суд, присяжные пришли со своими покаянными заявлениями: мы не разобрались в деле, мы лишь хотели смягчить  участь убийцы и не рассчитывали, что его отпустят. Отменить решение суда присяжных можно только в том случае, если была нарушена процедура. И Верховный суд, куда  из всех областей России пачками поступали обжалованные приговоры новой фемиды, большинство их отменяло. Уже первый опыт показал, что правосудие шарахнулось  от склонности обвинять к блаженному оправданию преступников.