Вспомним Победителей поимённо: Балин Виктор Григорьевич

«Брянские новости» продолжают публиковать материалы, посвящённые воинам,  приближавшим Великую Победу.

Дед начальника штаба отдела полиции «Брянский» Дмитрия Балина – Виктор Григорьевич Балин – ветеран Великой Отечественной войны. В 17 лет его призвали в армию − он был красноармейцем 128-го запасного стрелкового полка в Сибирском военном округе. В 1944 году участвовал в боевых действиях сначала под Порховом Ленинградской области, затем на территории Литвы в составе 261 стрелкового полка на II-ом Прибалтийском фронте. Служба Балина в Литве проходила до сентября 1953 года. После войны принимал участие в схватках с бандами националистов, воевавших против советской власти. В 1954 году Виктору Балину вручили медаль «За боевые заслуги».

Виктор Григорьевич оставил записи о жизни глубинки, о своём детстве, совпавшем с годами коллективизации. Сегодня его рассказ интересен не только как летопись жизни конкретной семьи, но и как экскурс в историю нашей страны. 

«В 1925 году мой отец Балин Григорий Николаевич женился вопреки воле своей на Елизавете Федоровне. Его отец Николай Егорович не разрешил жениться на той, на которой он хотел, а сказал: «Мы тебя женим на Лизе, она работящая и из семьи тружеников, а на ком ты хочешь жениться – нам её в дом не надо». Пошли и сосватали его за мою мать.

Сестра отца – моя тётя (её тоже звали Лиза) очень обижалась на моего деда Николая Егоровича, за то, что он не разрешил ей выйти замуж за любимого человека. Когда Степан Шестаков приехал к ним свататься со своими родными, дед Николай Егорович и разговаривать с ними не стал, несмотря на уговоры бабушки Параскевы. Дед Николай считал, что в деревне Алемасовой не было у крестьян в достатке земли, жили бедно и занимались в основном охотничьим промыслом. Выдал же он замуж тётю Лизу за единственного сына, племянника моего деда Федора Кирилловича – Федора Степановича, отец которого Степан Кириллович был убит в войне с Японией в 1904 году.

После просватывания не по любви Федор Степанович и тётя Лиза поехали венчаться в церковь в город Тобольск. Узнав об этом, её любимый Степан Шестаков приехал на лошади к церкви и передал тёте Лизе платок, мокрый от его слёз. Тете Лизе сделалось плохо, она потеряла сознание, её в таком состоянии обнесли вокруг аналоя, то есть насильно повенчали и увезли в семью Федора Степановича, которая жила в деревне Башковой. Прожив не по любви с Федором Степановичем до начала войны, она не родила детей. Федор Степанович в 1941 году был призван в Армию и погиб, а тётя Лиза, тяжело заболев, умерла в 1943 году…

В 1934 году, глубокой осенью, приехал из Тобольска мой дядя Константин Николаевич и говорит отцу в отсутствии матери: «Гриша, сейчас организуют колхозы, и мне предложили организовать колхоз в Башковой, я пока говорю с тобой, родным братом, ты должен поддержать меня и вступить в колхоз первым». Потом в тот же вечер пригласили зятя Федора Степановича, и дядя стал уговаривать его вступить в колхоз. Пришла мать. За ужином отец рассказал ей, что брат Константин просит поддержать его и подать первым заявление о вступлении в колхоз. Когда ей рассказали, что в колхозе земля лошади, коровы и овцы будут общими, работать будут сообща, мать расплакалась и говорит: «В колхоз вступать я не буду. Если уведут двух лошадей со двора – полбеды, а если уведут двух коров, чем мы будем кормить своих детей, ведь у нас их уже четверо?» Мать со слезами ушла к своим родителям за советом. Какой у них был разговор, не знаю, но мать вернулась еще более расстроенной. Отец сказал: «Я не могу не поддержать брата. Если откажусь, то кто его поддержит?».

Первым председателем колхоза избрали Балина Федора Степановича − мужа моей тети Лизы. Тем, кто не вступил в колхоз, в том числе и моему деду Федору Кирилловичу с семьей, оставили огороду по 30 соток, остальную землю в поле передали колхозу. Весной 1935 года Федор Кириллович лишился коня Савраски, который в пойме речки Старица ранней весной увяз в грязи и погиб. Семья деда Федора попала в тяжелое положение, и он вынужден был в 1935 году вступить в колхоз. Но колхозники потребовали от него приобрести и сдать в колхоз одну лошадь и одну корову, и деду пришлось покупать лошадь.

В 1935 году был хороший урожай, получили много хлеба на трудодни. Часть хлеба отец продал на рынке. имея еще и деньги, заработанные в ямщиках, купил дом на снос в деревне Почекушиной. На колхозных лошадях, с помощью односельчан, дом был перевезен в деревню Башкова, где в 1936-1937 годах отец построил дом. В 1937 году мы перешли в новый дом – большой и просторный. В новом доме нашей радости не было границ. Построили амбар для хранения хлеба и всякой утвари, двор для скота. Дом стоял на берегу речки, в окружении елей, через дорогу был наш огород. Возле нашего дома, в ельнике, всегда собиралась молодежь, играла гармонь, пели песни и плясали, особенно летом, а мы, дети, лежали на сеновале и долго не могли заснуть…

Работать я начал очень рано − как вступили в колхоз. В летние каникулы мы, дети с семилетнего возраста, возили на лошадях навоз на поля. Во время уборки сена подвозили копны к скирдам, во время жатвы собирали колоски хлеба, оставшиеся после уборки. За всю эту работу нам начисляли трудодни, на которые к концу года родители получали хлеб и деньги.

Кроме того, в доме на нас была возложена прополка огорода и окучивание картофеля. Мать и отец огородом, кроме посадки овощей и картофеля, не занимались, да и заниматься им было некогда. С утра до позднего вечера, особенно летом, работали в колхозе.Старшие нянчились с младшими братьями, поднимали на ноги. Много пришлось мне нянчиться с сестрой Нюрой и братом Васей. До войны недостатка хлеба не ощущали, но и избытка его не было. Основной пищей летом был картофель, картофельный суп с перловой крупой, приготовленный в больших чугунах, в русской печи, хлеб, испеченный из ржаной муки, также в русской печи, и, конечно, рыба, из которой варилась уха…

1 сентября 1934 года я пошел в первый класс. Школа располагалась в деревне Башково и имела всего два классных помещения: в одном занимались ученики 1 и 3 класса, во втором – 2 и 4 класса. На всю школу была одна учительница. Я старался учиться добросовестно и всегда в душе презирал того, кто сам не старался учиться и мешал другим. Дома помогать в учебе мне было некому, мать была неграмотная: ни писать, ни читать не умела. Отец окончил 3 класса и считался по тому времени грамотным, умел читать и писать и даже неплохо считал на счетах. Но мне он не помогал в учебе, так как каждую зиму уезжал «в ямщину» и дома не жил.

 Перед войной в 1939-41 годах в округе развелось очень много волков, которые приходили в деревни, залезали в хлева, резали овец, коров, особенно в зимние месяцы, таскали собак, были случаи, что нападали на людей. Зимой, уходя рано из дома в школу, мы собирались гурьбой, делали факелы из пакли, пропитанной в керосине, по очереди зажигая то один, то другой факел, – так и шли в школу, отпугивая волков.

18 июня 1941 года мы, выпускники Верхне-Филатовской неполно-средней школы договорились поехать с классными руководителями в Тобольск. Мы сходили в кино, в фойе кинотеатра я впервые купил и отведал мороженое. Сфотографировались на память со своими классными руководителями, не зная о том, что через несколько дней начнется Отечественная война и мы расстанемся навсегда…

Весной 1941 года была очень большая вода − она угрожала затопить поля, на которых была посеяна рожь, пшеница, ячмень, овес. День и ночь работали на отсыпке плотины все колхозники, преграждая путь большой воде, предупреждая затопление полей. Народ предчувствовал большую беду. Такая вода была в 1914 году, когда началась Первая мировая война, но та вода не принесла большой беды, не затопила поля, так как уровень ее был почти на два метра ниже воды 1941 года.

Уже начала набирать колос озимая рожь, поднимались в рост яровые хлеба, вода стала на одном уровне, то есть  перестала прибывать, все радовались, что сумели отстоять урожай, но радовались преждевременно.

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. О ней мы узнали только вечером. Нас, молодежь, собрали, рассказали о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз. Мы все поняли, какое горе обрушилось на нашу страну и наш колхоз. Сильно плакали женщины, хмуры были мужчины. 9 сентября 1941 года получил повестку в армию отец. Помню, как его провожали, много было народу – в избе негде было ступить. 

Не думал я в то время, что больше никогда не увижу своего строго, скупого на похвалы отца. Когда я уходил от него, отец вслед сказал: «Витя, вся надежда матери на тебя, помогай ей, ты знаешь, что вас осталось шесть человек и матери будет нелегко». Отец ничего не сказал об учебе, а ведь я помнил его слова: «Учись, Витька, будешь ученым!».

Проучившись до марта 1942 года в техникуме, я пришел домой и сказал матери, что учиться больше не буду; я там живу голодный. Мама с радостью приняла мое решение. Однако через неделю пришла повестка: вернуться в техникум для продолжения учебы. По повестке я не явился. Через некоторое время меня вызвали в Тобольский райотдел милиции и предупредили, что если я не приступлю к учебе, то меня будут судить, убеждали, что, готовя нас как специалистов-электромехаников, преподают радиотелеграфное дело, которое так необходимо для армии и фронта. Я наотрез отказался учиться, заявив: «что хотите, то и делайте, но учиться я не буду», мотивируя тем, что не столько думаю об учебе, сколько о еде. что я принесу из дома, у меня все отбирают, а я не могу каждый день ходить домой к матери за 12 километров, чтобы покушать». Тогда мне сказали: не будешь учиться – пошлем тебя на лесозаготовки, а это в 50-ти километрах от Тобольска. Я заявил, что куда угодно – только не в техникум.

В середине марта 1942 года, в 15 с половиной лет, я выехал на лесозаготовки. Работали на заготовке и вывозке к берегу Иртыша из леса березовой ружейной болванки – для изготовления прикладов винтовок, пулеметов и автоматов. Работа была очень тяжелая, постоянно в сырости, высушить обувь, одежду негде. В бараках народу было очень много, спали на нарах и верхнюю одежду сушили под собой. Питание было очень плохое. В середине апреля 1942 года по последнему санному пути нас отпустили по домам. Как была рада мама моему возвращению, рады были и братья и сестра.

В зиму 1941-1942 гг. весь запас хлеба и в колхозе, и у колхозников был сдан в фонд обороны. В колхозе остался только семенной фонд. Осенью, ввиду того, что не было заготовлено сено из-за позднего ухода воды после наводнения, весь крупный рогатый скот был угнан в другой район, угнали и часть рабочих лошадей. С колхозным скотом выехала и часть колхозников – для ухода за ним. Вместе с колхозным скотом общим собранием колхозников было решено отправить часть личных коров из семей, имеющих много детей, отцы которых ушли на защиту Родины. Угнали и нашу корову…»

На этом записи Виктора Григорьевича Балина обрываются. По документам, хранящимся в семье, можно проследить его дальнейший жизненный путь. С 1941 по 1943 год он трудился в колхозе. 1 декабря 1943 года ему исполнилось 17 лет, и он был призван в ряды Красной Армии. После войны в 1951 году Виктор Балин сдал экзамены экстерном в Саратовском военном училище, и ему было присвоено воинское звание «младший лейтенант». Во время службы в Вильнюсе он познакомился со своей будущей женой Марией.

Далее служба Балина проходила в Свердловской и Челябинской областях. В 1957 году его подразделение принимало участие в ликвидации последствий взрыва на закрытом заводе «Маяк», где изготавливали атомное оружие, что впоследствии отразилось на здоровье Виктора Григорьевича. 

После демобилизации Балин с семьей переехал в город Брянск. Будучи военным пенсионером, он продолжал трудиться − несколько лет был преподавателем военной подготовки Брянского железнодорожного, много сил отдавал военно-патриотическому воспитанию молодёжи.

По материалам пресс-службы УМВД