Вспомним Победителей поимённо: Мяличева (Поличевская) Александра Павловна

«Брянские новости» продолжают публиковать материалы, посвящённые воинам, приближавшим Великую Победу.

«Бабушке было 14 лет, когда началась война. Почепский район, где жила бабушка, находился в оккупации с июля 1941 года по сентябрь 1943 года. В первые дни, когда их Полянку и близлежащие деревни заняли фашисты, начались чистки.  Всех евреев, цыган и коммунистов согнали с окрестности. Не далеко от дома бабушки учинили кровавую расправу над ними. От места бойни вдоль деревни идет земляной ров. По нему несколько суток текла кровь, а земля, которой засыпали жертв расправы, несколько дней шевелилась…

«Каждый день был, как последний. Мы уже даже не реагировали на выстрелы, не уклонялись от шрапнели. Будто уже и не боялись. Просто жили и жили…  У нас был хороший добротный дом. Фашисты его заняли, а нас выгнали на улицу. Поселились мы все большим семейством в нашем погребе.  Сыро было, холодно. Ну, обустроились как-то, да вот беда: все улягутся ночью и спят, а я сижу на лесенке, дремлю, ведь там крысы и лягушки, а я страсть как их боюсь. Потом приладилась на лестнице спать сидя.  Ко всему человек привыкает. Потом хуже стало. От сырости в погребе и холода, зимой по всей спине пошли чирии у меня.  Не прилечь совсем». 

За период оккупации бабушка трижды чудом избежала угона в рабство на территорию фашисткой Германии и физической расправы. Первый раз её немцы схватили на выпасе и забрали вместе с коровой. Корову привязали к грузовику, в который загоняли молодежь. Пока ждали вновь прибывающих, под предлогом того, что бабушка рвет траву для коровы, ей удалось ускользнуть в ближайшую рощу, однако один фашист бросился за ней, стреляя из автомата. Выбежав на поляну, уже недалеко от своего дома, бабушка шмыгнула под разостланные для сушки по высокой траве половики и простыни и затихла. Фашист подбежав, долго стрелял по разложенным полотнам − бабушкиному укрытию. Она же лежала,  не шевелясь исвернувшись комочком: очень боялась, что её сердце, как ей казалось, бьется так громко от страха, что немец по этому стуку найдет её. Бабушка осталась жива, только ещё долгое время не могла пошевелиться от сковавшего её ужаса. Даже услышав мамин голос: «Шура, дочка!»… не сразу смогла заставить себя откликнуться.

Второй раз конвой был строже, и отобранных для отправки ребят, в числе которых была и бабушка, привезли уже на вокзал. Вблизи находилась группа женщин с маленькими детьми – они не подходили в качестве рабочей силы.  Одна женщина с двумя маленькими детками спасла мою бабулю. Она передала тихонько одного своего малыша бабушке на руки. С ребёнком на руках Александра примкнула к группе женщин, будто бы она тоже мамочка. И тут малыш громко заплакал, понимая, что находится в чужих руках и увидев свою настоящую мать в стороне. Один из надзирателей что-то заподозрил и шагнул к бабушке. В этот момент мать малыша вместе со старшим ребенком исчезла из виду. Малыш на руках бабушки стал ещё сильнее беспокоиться.  Фашист взвёл курок, направил на бабушку: «Не твой ребёнок!» Все женщины рядом загалдели: «Да, что вы?! Пан! Это её ребёнок! Её!». Бабушка прижала малыша к себе − сердце ушло в пятки….  И тут от шума или от страха, или может еще от чего, мальчик ухватил её за шею и затих. Фашист сплюнул и отошёл.

Для того чтобы отвести от себя внимание, приходилось идти на разные уловки, выдавая себя за заразную, хромую, больную, при этом подвергая себя риску быть убитой, если обман раскроется. Так, идя с сенокоса, бабушка увидела приближающийся конвой, который гнал несколько парней и девушек. Сняв с головы платок, она быстро обмотала свою руку и, когда поравнявшись с ней, немец приказал идти за ним, указала на руку –покалеченная я. Немец поверил и направился дальше, но одна из девушек закричала: «Врёт она, пан!»  Фашист приказал снять повязку с руки… 

«Так прикладом и сапогами отходил немец, что думала − уже не поднимусь!  Другие девчата и ребята практически несли меня до комендатуры, идти самостоятельно не смогла, хотя я сильная была. Наравне с мужиками на сенокосе становилась, не отставала.  Это хорошо, что еще не пристрелил!» − вспоминала бабушка. 

Пригнали их всех в комендатуру. Завели в кабинет и тут налетели два наших самолета и начали бомбить. 

«Эх, какие же они трусы! Как нас прикладами да ногами бить не боялись, а как бомбежка началась, так что ни творили! Под столы лезут, бегают, как курицы перепуганные. Как в юмористическом кино. Папками головы прикрывают.  Смех да и только!  Ну, мы в суматохе и убежали. Когда немцев погнали уже, они отходили из нашей деревни, то пришел один фашист. Он малахольный такой был. Всё ходил, брату шоколадки носил, говорил, что на сына его похож, объяснялся, что он не хочет воевать и если отказался бы, то и его, и семью его к стенке бы поставили.  Так вот пришел, объяснил нам, что нужно уходить из деревни. Сказал: «Когда мы отступим, за нами пойдут каратели.  Они убьют всё живое, всё пожгут». Указал нам, в какую сторону идти хорониться. Мы сообщили соседям и сделали, как он сказал.  Хотя некоторые не поверили. Те, кто остался в деревне – погибли, потому что как только карательный отряд прошел, деревню еще и с воздуха обстреляли. Потом брата старшего и папу забрали на фронт.  Отец меня обвел по усадьбе, рассказал все в подробностях, что по хозяйству и когда надо делать, будто знал, что уже не вернется…».

Отец Александры Павел Карпович Поличевский поступил с ранением в госпиталь 25 декабря 1943 года, умер через несколько недель – 16 января.  Похоронен в городе Галиче. 

«Так вот осталась я на хозяйстве, старшая. Как-то пережили это время.  Тяжко было, но выжили ж.  Пахали землю друг на друге бабы да дети сами.  Так запрягались в плуг вместо лошадей и пахали.  Когда война кончилась, брат вернулся с войны и посевная началась.  Это страшно было смотреть, как он пахал − за плугом шёл, а мы впряженные всем семьей – мама, я, братья маленькие. Брат плакал и говорил: «На матери своей землю пашу!» А как остановиться? Не пахать? С голоду умереть?». 

А потом была целина. Муж увёз Александру в Западный Казахстан. Дома хранится большая коробка, в которой многочисленные вырезки из газет, грамоты и награды за доблестный труд.

Бабушка умерла 4 ноября 2010 года».

Светлана Васильевна Черныш