Отец Светланы Шкапцовой: Моя дочь – не убийца

На очередном заседании суда по делу об убийстве Ани Шкапцовой заслушали показания представляющего потерпевшую сторону отца обвиняемой Владимира Шкапцова.

Предполагалось допросить ещё отца Кулагина, но тот в суд так и не явился − якобы повестка к нему пришла не по тому адресу, как объяснила защита обвиняемых.

Заседание опять прошло в новом зале и длилось чуть больше часа.

Светлана Шкапцова на сей раз  сидела не на скамье подсудимых, а заняла место в «аквариуме», правда, не рядом с бывшим сожителем: Кулагина поместили в иное застеклённое обиталище −  в другой половине судебного зала.

Шкапцова была одета, что называется, по сезону – на ней весенняя куртка. На коленях – пакет с  издевательской в данном случае надписью на английском языке «Привет, счастливчик!». Пакет и у Кулагина. Забегая вперёд, отметим, что это было, пожалуй, первое заседание, на котором подсудимый не проронил вообще ни слова.

Сначала гособвинитель Екатерина Макаренкова зачитала протоколы допроса двух свидетелей, чьи показания были простой формальностью – диспетчера МЧС и сотрудника дежурной части полиции. Оба в день мнимого похищения Ани Шкапцовой приняли вызов «безутешной» мамаши, сообщившей о пропаже ребёнка.

Далее прокурор озвучила результаты следственного эксперимента в квартире, где убили Аню.

Наконец, приступили к допросу Владимира Шкапцова. Он мог отказаться от показаний, но делать этого не стал.

В принципе, повторил практически то же самое, что заседанием раньше поведала суду его супруга Галина: о сожительстве с Кулагиным не знал до декабря 2010-го, с «зятем» познакомился лишь на дне рождения дочери в августе 2011-го уже после того, как внучка появилась на свет. Аню он видел за её короткую жизнь всего четыре раза, с Кулагиным  не общался – о нём узнал, когда тот днём и ночью доставал звонками гостившую дома Светлану.

− Минувшим летом я ездил в общежитие, где жила дочь, там мне рассказали, что осенью 2010-го  Кулагин заявился сюда и закатил скандал, требуя, чтобы Светлана переехала на квартиру, где они бы жили вместе, − рассказал Шкапцов. – Конечно, тогда я всего этого не знал…

Здесь хотелось бы спросить – а если бы и знал, чтобы изменилось? Но задавать вопросы на суде журналистам не положено –  это право прокурора. И она им воспользовалась.

− Жаловалась ли вам дочь на Кулагина? – интересуется Макаренкова.

− Когда приезжала в гости, я видел у неё на руках и ногах синячки, спрашивал, откуда они. Света всё время ускользала от ответа, − вздыхает Владимир. – Об их отношениях с Александром  я интересовался у жены,  она чаще общалась с дочерью. Светлана неизменно отвечала: «У нас всё хорошо».

Шкапцова тем временем всхлипывает, вскоре уже плачет, вытирает слёзы рукавом. А отец продолжает говорить. Чувствуется, что к своему выступлению он готовился, но вопросы гособвинителя сбивают с толку, приводят в растерянность.

−  У вас с дочерью доверительные отношения?

− Да…

− Когда вы узнали, что ребёнок родился недоношенным?

− Со слов Светы. Аня родилась в июне,  а 12 июля я сам  Свету с девочкой забирал из отделения недоношенных.  У меня даже есть фотография – там внучку на руках держу.

− Где в момент выписки девочки  был Кулагин?

− Говорил, что не может приехать, потому что в тот момент работал в Москве.

− Тогда объясните,  если вы знали, что гражданский муж дочери находится в Москве, а она одна-одинёшенька в Брянске, только что родила ребёнка, почему вы и ваша супруга лишь полтора месяца спустя после родов приехали навестить дочь? Вы же пытаетесь убедить суд, что у вас с ней доверительные отношения, − прокурор начинает заводиться.

− Обстоятельства сложились так… Родители жены больны, её отец еле ходит – мы присматривали за ними, − оправдывается потерпевший.

− А дочь в это время одна. Может быть, что-то было нужно ей и ребёнку?

− Она говорила, что за Аней ухаживает медицинский персонал, у девочки есть всё необходимое.

− Светлана расстроилась, что муж не встретил её, когда Аню выписали из больницы?

− Конечно, а как же…

−  Созванивались ли вы с дочерью 23 февраля 2012 года и позже?

− Разумеется. У нас семейная традиция – поздравлять друг друга с праздниками. Так было и 23 февраля, и 8 марта. Сам я со Светой не разговаривал, общалась с ней жена, а у меня телефона тогда не было…  Показался ли странным голос дочери? Супруга моя говорила, что ничего такого не заметила.

− Как вы узнали о том, что внучку якобы похитили?

− Вечером 11 марта к нам домой пришли сотрудники почепского РОВД. Я спросил, что случилось, но они ничего не рассказали, лишь поинтересовались, мы ли Шкапцовы. А о случившемся мы узнали немного погодя от Тамары Воробьёвой. На следующее утро  мы с женой выехали в Брянск.  Когда подошли  к квартире Светланы, я сразу обратил внимание на то, что на входной двери сломана рейка, удерживающая замок…

− В каком состоянии застали дочь?

− Помню, она лежала на кровати. В подавленном состоянии Светлана была.  Увидев нас, расплакалась. Я сразу ей: «Света, расскажи, что случилось». Она мне в ответ: «Папа, я ни в чём не виновата. Всё расскажу следователю, когда будет возможность». Больше я  расспрашивать не стал – видел, как ей плохо. Поверил: раз дочь сказала, что ни в чём не виновата,  − значит, так оно и есть. Всегда верил любому её слову,  мы всегда друг другу доверяли, я Свету такой воспитывал. Никогда она не была ни злой, ни агрессивной. Добродушная девочка, всегда нам помогала….

− Это понятно, что вы о дочери хотите рассказать только хорошее, − резко прерывает прокурор. – Тогда как вы можете объяснить, что  в телефонном разговоре с матерью уже после смерти Ани у Светланы даже голос не дрогнул и ваша жена ничего плохого не заподозрила?

− Вероятно, Света находилась под влиянием человека, с которым жила, − не задумываясь, находит ответ Владимир. − Неоднократно замечал, что она боялась Кулагина.  Однажды я хотел смазать колёсики у детской коляски, но дочь тут же подскочила: «Папа, не надо, а то вдруг Саше не понравится». А дочь как пчёлка вилась возле ребёнка – и накормит, и переоденет, и спать уложит…

На этом вопросы гособвинителя были исчерпаны. К допросу подключились защитники:

− Суд вынесет свой вердикт, но вы, как потерпевший, какого наказания просили бы для обвиняемых?

− Я изучил материалы дела и  считаю, что моя дочь к смерти Ани отношения не имеет.  И пособницей она не была,  потому как защищала своего ребёнка. Кулагин? Судя по материалам дела, он избивал Аню. Возможно, от этих побоев она и погибла.

От ответа на вопрос о наказании Шкапцов всё-таки ушёл. Более вопросов к нему не нашлось.

А судья объявил перерыв до завтра. 10 апреля  своих свидетелей начнёт представлять защита.

Фото  Брянские новости