Главный врач рассказала о вирусной драме в Клетнянской больнице

Врач из Клетнянского района Брянской области Владимир Перлухин лишь несколько часов продолжал широко объявленную голодовку. Начал ее днем, а уже вечером сытно ужинал в больнице. Вряд ли он знает, во что обошелся этот ужин другим его коллегам и главному врачу Елене Карловой. Хотя знать обязан.

Дочь Карловой работает в Смоленском госпитале. Естественно, она тоже опасается заражения. От матери услышала:

− Ты выбрала эту профессию, ты должна.

Перлухин тоже выбрал эту профессию. Более того, 28 лет назад, как и Карлова, окончил медицинский институт. Со своим долгом он знаком − тоже произносил клятву Гиппократа.

Два дня назад он выплеснул в соцсети свой отчаяние, если выражаться мягко:

«Я работаю в терапевтическом отделении. 20 апреля в отделение был госпитализирован пациент с пневмонией (ему некому было дома делать инъекции антибиотиков). Его лечил я, но общались с ним врачи, медсёстры, санитарки, представители администрации больницы. Я сразу заподозрил у него COVID-19 и настоял на проведении теста. Моя догадка подтвердилась, 22.04.2020 пришёл ответ, что тест на COVID-19 положительный. Этот пациент оказался первым в Клетнянском районе, и наш район выпал из чистых по области».

Перлухин заявил, что в результате контактов с больным мог заразиться медперсонал. Его самого оставили в отделении, как и кастеляншу. Доктор сообщил, что ситуация в районе осложнилась, сейчас выявлено уже 4 зараженных, но в отделении якобы нет кожного антисептика, а персонал моет руки простым мылом.

Областной департамент здравоохранения пояснил «Брянским новостям»:

«Больной, согласно маршутизации, был направлен на КТ и затем госпитализирован в госпиталь БОБ. В отделении была произведена дезинфекция и наложен карантин. В настоящее время в больнице достаточно дезинфицирующих средств и СИЗ. Все контактные медработники по предписанию Роспотренадзорара отправлены на самоизоляцию, им выданы листки нетрудоспособности, взяты мазки на COVID-19. Медперсонал, находящийся в отделении, оставлен по месту работы».

О том, как все выглядело со стороны руководителя больницы, «Брянским новостям» рассказала Елена Карлова:

− Ночевал Владимир Перлухин в медицинском учреждении одну ночь. Я уходила домой в 19.30. Перед тем спокойно поговорила с сотрудниками, все меня поняли. Лишь сказали, что вода не очень горячая − надо дольше сливать, чтобы пошла нормальная. Мой завхоз в теплосети по этому вопросу съездила. Учитывая, что возможны сложности, я поручила поставить дополнительный водонагреватель на 50 литров. Одному человеку помыться достаточно. Спросила: «Что-то еще нужно?» Сказали, что нет. Прихожу домой, и вдруг уже в десятом часу появляется публикация доктора в сети. Звоню ему  − он  не отвечает. На следующий день спрашиваю у него, есть ли ко мне претензии. Нет. «Что хотите?» − «Ничего». Они, когда ночевали, не были закрыты снаружи, а сами закрывали дверь изнутри. Предписание об изоляции выносила не я, а главный санитарный врач по Жуковскому району. И  отпустить не могли, но и насильно доктора никого не держал.

Когда позвонили насчет анализов и услышали, что Перлухин не заразился, Карлова связалась с санврачом и объяснила ситуацию, спросив, можно ли отпустить доктора. Разрешили продолжить самоизоляцию в домашних условиях. Но он уже успел голодовку объявить. Главный врач снова спросила, чего доктор хочет. Он молчал.

− Не пойму, чего я не исполнила, − рассуждает Карлова. − Неправда, что у нас нет дезрастворов. Есть и хлорсодержащие, и антисептики. Мы купили их еще до эпидемии. Есть у нас и противочумные костюмы, одноразовых костюмов достаточно. Масок не хватало, но попросили сшить из марли, чтобы запас сделать. Сейчас и масок вдоволь. В наличии одноразовые халаты, шапочки, бахилы. Если чего-то одноразового нет, мы стерилизуем. Врачи ездят отдельно, есть комната, чтобы одеть их, есть комната, чтобы надеть защитные костюмы. Я не понимаю, для чего было раздувать скандал. Комнаты мы готовили заблаговременно. И подготовили их, и мне не стыдно сказать. Доктор сообщил, что ему было плохо. Он специально позвонил в единую диспетчерскую, хотя все этажи больницы работали. Мог бы позвонить по внутреннему телефону, но он позвонил в единую диспетчерскую службу. В течение 10 минут пришла медсестра, сделала ему ЭКГ. Приехал терапевт, осмотрел его. Пусть он дежурного доктора не воспринимает, но он сделал бы вызов − сразу пришли бы врачи. Нет, ему публичность была нужна, поднять шум, чтобы все знали.

Перлухин ночевал вовсе не в пыточной, а в ординаторской, где дежурят врачи-трепаветы. Там есть удобный диван. Если было прохладно, мог взять второе одеяло. Санитарок и медсестер условия устраивают. Может быть, они более закалены, чем мужчина.

Тяга к публичности может объясняться тем, что доктор Перлухин избирался депутатом районного совета, а для народных избранников быть на виду − это почти долг.

Сейчас, говорит Елена Карлова, ее сотрудники работают по 12 часов и рекламы из этого не делают:

− Мне обидно за больницу свою. Я спросила у доктора, что он хотел доказать. Да, прохладно было в отделении. Может быть, невкусно готовит кухня, соглашусь. Бойлер был, помыться может каждый хоть кипятком, если для кого-то вода из трубопровода прохладна. Все остальное − неправда. Любая санитарка подтвердит, что достаточно дезсреств. Он молчит. Только спрашивал: «Где подписать?» Что ж, мы − как на войне, я привыкла.

Готова ли больница к безопасной работе в условиях коронавирусной угрозы? Главный врач утверждает, что готова:

− Мы руководствуемся приказами департамента здравоохранения, методическими рекомендациями Минздрава и другими нормативными актами. Мы усилии меры эпидрежима. В отделение нет свободного доступа посетителей, все теперь намного строже. В поликлинике два входа. Во время приема медработники спрашивают у пациента причину посещения, есть ли температура, катаральные явления. Пациенты не идут в регистратуру, а направляются в отдельный кабинет. Доктор идет к температурящему  человеку как потенциально опасному, он надевает второй халат, шапочку, респиратор, перчатки. Стараемся все отрабатывать, но есть «человеческий фактор». Все в приказах расписано, но их выполняет человек, и каждый может выполнить их по-разному. У нас, считаю, скорая помощь работает сейчас очень грамотно. Она не завозит пациента в приемный покой сразу, а созваниваются с диспетчером. Дежурный доктор идет туда  и принимает решение. Все отлажено. Но кто-то может сказать, что «это не слышал», либо расписался и забыл. Конечно, нужно время, чтобы отработать все, как в армии. Мы ведь все столько лет работали в иных условиях, что теперь кому-то нелегко действовать четко по инструкции. Но мы стараемся. Есть уже результаты. Здесь сам доктор нарушил алгоритм: человека с пневмонией отправил в отделение. Если ты заподозрил коронавирусную инфекцию, его надо было на КТ отправить в диагностический центр. А когда уже выяснилось, тогда любой может сказать, что заподозрил инфекцию. Мы у всех пациентов с пневмонией берем мазок на коронавирус. Да, время нынче такое, что нервная система у кого-то сдает. Не каждому хочется рисковать. Свою дочь я учу: «Надо».

Елена Карлова говорит, что всегда идет на компромиссы, старается найти общий язык и признает свои ошибки. Того же ждет и от сотрудников.