«Кубанские казаки»: издевательство в советском кино

В 1949 году Иван Пырьев снял культовый фильм – «Кубанские казаки». Картина сразу стала сверхпопулярной, и на этом фильме выросло несколько поколений советских людей.

В перестройку «Кубанские казаки» стали объектом едкой критики, пишет KM.ru. Много говорилось о том, что фильм приукрашивает мрачную советскую действительность, а показанное изобилие на фоне голода 1947-49 гг. выглядит неуместно. Ясное дело, что такая критика недобросовестна. Киностудии не зря называют фабриками грез, и как раз наоборот, в трудные годы следует производить фильмы, поддерживающие народ, а не загоняющие его в депрессию.

Итак, давайте вспомним, на каком политическом фоне возникли «Кубанские казаки». Народ победил в самой кровавой войне за всю историю человечества. Наши предки вынесли страшные испытания, и красный флаг взмыл над Рейхстагом, наполнив оптимизмом души миллионов. С фронта пришло поколение победителей, тех, кто видел смерть и не испугался ее. Людей, в годы боевых действий постоянно принимавших самостоятельные решения. И наконец, людей, которые впервые увидели Запад. Для советской власти все это представляло угрозу.

И что же она сделала? В конце 1947 года праздник «День победы» стал рабочим днем. Понижение статуса − очевидно. Далее, ряд крупнейших советских полководцев, маршалов победы, отправили на периферию, подальше от столицы (а ну как в Москве переворот совершат?). Но оставалась главная «проблема» − самосознание миллионов фронтовиков.

Вот по ним и ударили из кинопушек. Не верите? Ну тогда вспомните узловые точки «Кубанских казаков».

Вначале нам показывают богатую ярмарку. Туда приезжают лучшие руководители колхозов, и в их числе председатель «Красного партизана» Гордей Гордеевич Ворон. Здесь каждая мелочь на счету, обратите внимание на имя – Гордей. Гордость. Вот гордость и будут садистски ломать весь фильм.

Уже на пути к ярмарке герой войны, настоящий лихой казак Гордей получает порцию насмешек от Галины Ермолаевны Пересветовой, тоже председателя колхоза («Заветы Ильича»). Диалог очень характерен и начался с обсуждения усов:

Гордей: − Я казак – вольный, захочу и хоть бороду отпущу.

Галина: − Отращивайте хоть косы.

Вектор сюжета указан с первых кадров: косы вместо бород и усов.

Чуть позже Гордей произносит важную вещь: «Я – казак вольный, с государством рассчитался полностью, и погулять могу». Это очень похоже на постоянно встречающийся в американском кино тезис: «Я налоги заплатил, теперь имею право требовать с государства».

И вот за обильным столом Гордей начинает совершать поступки, страшно крамольные с точки зрения советской власти. По собственной инициативе он собирает вокруг себя других фронтовиков-председателей и спрашивает их: «А не дешево ли мы торгуем на ярмарке?». Его все поддерживают, но вдруг гром среди ясного неба: Галина Пересветова снижает цены на 25 процентов по сравнению с установившимися на рынке. Возмущенный Ворон летит к Пересветовой поговорить. В этот момент Галина распекает торговца хомутами и в пылу спора надевает хомут на Гордея Ворона.

Символ и так уже прозрачней некуда, но издевательство нарастает. Пытаясь снять хомут, Ворон вертится-крутится, выглядит нелепо и над ним смеются. Какие-то две бабенки делают глубокомысленный вывод: «не спроста она его захомутала». Лихой казак уже не субъект, а объект, которого хомутают.

Дальше-больше, разговор с Пересветовой состоялся, и Ворон проигрывает. Для особо непонятливых зрителей Галина прямо говорит: «не понимаете вы новой ситуации». После чего Ворон сам снижает цены, причем на 30%. В результате его колхоз теряет 30 тысяч рублей.

Итак, вот оно первое поражение Гордея Ворона, пока только в качестве хозяйственника. Ничего, у советской пропаганды припасен целый набор издевательств над теми, кто взял Берлин.

Переходим к следующей сцене – концерту колхозников. На арене две «птичницы-отличницы» в образе Никаноровны и Христофоровны. Частушка посвящена Ворону и Галине. Там такие слова:

«Не ручная ворон птица, Христофоровна. Значит, хочет приручиться Никаноровна».

Гордей сидит с почерневшим лицом. Приручение синоним подкаблучности, весь зал дико хохочет, а две дурынды на сцене продолжают кривляться.

В антракте − резюме: «Самолюбивый Гордей Гордеич, но самокритики не любит». Да, советской власти очень бы хотелось, чтобы народ сам себя поливал грязью. Пацаки должны надеть цаки и радоваться. Самолюбивые и гордые – конечно же, угроза.

Всеобщее веселье продолжается. Ворон приглашает Пересветову на танец, та отказывает. Изрядно наклюкавшись, Гордей рассеянно мечется среди танцующих, вновь подходит к Галине, и вновь отказ.

В разговоре со старым товарищем Гордей подводит неутешительные итоги: Галина опозорила его с демпингом, выпустила на сцену своих птичниц-курятниц с ублюдочными частушками, да еще и надела хомут.

По ходу дела лихой казак терпит еще одну неудачу. Его выставляют отсталым человеком, который говорит, что «наше поколение росло без пианин» и отказывается исполнить просьбу колхозниц купить в клуб музыкальный инструмент. Ясное дело, что Галина Пересветова как раз пианино покупает, и в пику ей, а на самом деле на поводу у нее, Ворон тоже берет пианино.

Гордей со всех сторон получает удары судьбы, но он уверен, что еще возьмет реванш. Впереди конные соревнования, и здесь Ворон не сомневается в победе. Казаков с детства учат верховой езде, а Гордей выделяется лихостью даже на фоне других мастеров. Он явно лучший среди всех, да и усы все еще при нем.

И вот начинается состязание. Сначала выходят рядовые колхозники, и побеждает вновь представитель колхоза, где Галина председатель. Опять поражение, однако впереди заезд председателей. Сначала на скачки заявляют только мужчин, но неожиданно Пересветова тоже решает участвовать. Женщины одобрительно шумят, казаки подсмеиваются.

И вот на глазах у всех происходит невероятное – Ворон проигрывает Пересветовой. Для пущего издевательства показано, что когда победа Галины очевидна, она придерживает своего коня. Формально первым приходит Гордей, но и колхозники, и все зрители видят, что реальный победитель не он. Более того, Галина проявляет снисхождение к Гордею. Унижение двойное.

С точки зрения реальности – это ахинея. В казачестве нет традиции обучать женщин скоростной езде. Но кино же не обязано следовать реальности, оно может и возвысить, и растоптать, не слишком-то сверяясь с жизнью.

Например, всем известен феномен перестроечной чернухи. Тогда уничтожали Советский Союз и киноиндустрию использовали как один из инструментов деморализации народа. В «Кубанских казаках» деморализация достигалась другими способами, здесь издевательство выглядит красочно. Крупным планом взято растерянное, почти плачущее лицо Гордея Гордеевича, однако и это еще не конец.

Казак из колхоза Галины женится на девушке из колхоза Ворона. Гордей настаивает на том, чтобы парень переехал в его колхоз. Ничего из этого не выходит, а заодно Ворон получает отповедь от «своей» колхозницы.

На излете фильма у Гордея Гордеевича буквально земля плывет под ногами. Он растерян, раздерган и унижен. От лихого и гордого казака почти ничего не осталось. Почти, потому что усы еще есть. Ничего-ничего, еще не вечер, в фильме есть намек на то, что и усы ему обрежут.

Соперничество главных героев проходит на фоне противоборства колхоза «Заветы Ильича» и «Красного партизана». Оцените символизм названий и то, что партизан проигрывает заветам вождя по всем статьям.

В самом конце Ворон пытается объясниться в любви к Пересветовой, но и тут духа не хватает. Тогда Галина сама берет инициативу в свои руки.

Гендерные роли перевернуты полностью. Счастливый, но явно пришибленный едет Гордей вместе с Галиной. Герой войны, орденоносец почти растоптан. А вместе с ним унижены и все фронтовики, ведь Ворон – собирательный, символичный образ.

Пырьев мог бы и окончательно добить фронтовика, но этого все-таки не сделал. Видимо, для последнего удара не поднялась рука. В финальной сцене все-таки Ворон правит бричкой, хотя бричка не его, а Галины, и усы не срезаны.

Да, мужчина-хозяин и особенно вооруженный – это то, перед чем советская власть испытывала безотчетный страх. Именно поэтому мужчина в СССР остался без земли, которую так долго обещали большевики, да так и не дали. Остался безоружным и бездомным, потому что дом − это то, что построил сам, вот тогда ты хозяин, а не квартиросъемщик. А хозяева советской власти были не нужны, и более того − опасны.

Был один отчим народа, и все знали, как его зовут. Потом место и.о. хозяина поочередно занимали разные мелкие хозяйчики, и так тянулось вплоть до 1991 года, до самой смерти СССР.

Но хозяев на самом верху нет и сейчас, а внизу тем более не существует слоя хозяев. Есть зиц-председатели и смотрящие за переводом всех ресурсов России за границу.